Авакову - Украина каждый день теряет возможность реформировать милицию, - экс-министр МВД Грузии

Когда Грузия начинала реформировать МВД, мир называл это самоубийство. Сегодня другие страны признают, что грузинская реформа правоохранительных структур является наиболее удачной. Эка Згуладзе, экс-министр МВД говорит, что самый важный урок из опыта Грузии - это не бояться совершать безумные поступки. Все остальное надо делать по-своему.

Эка Згуладзе. Фото: kvira.ge

Реформой МВД Грузия изменила ментальность. Было искоренено коррупцию. Полицейских, которых называли псами и каким бросали деньги в спичечных коробках через окно автомобиля, доверяют больше всего после Церкви. Одна реформа повлекла рост экономики вдвое.

Эка Згуладзе во Львове встречалась с милиционерами и молодежью. В интервью - ответы на вопросы, которые интересуют как общество, так и правоохранителей. И что самое главное - откровенное мнение экс-министра МВД Грузии, при каких условиях реформа милиции в Украине невозможна.

- Какой была ситуация в Грузии, когда начали реформирование?

- Я слышу в Украине много нареканий на малый бюджет, недостаток ресурсов. Представьте, в Грузии не выплачивали зарплаты в среднем в течение 6-8 месяцев, пенсий - полтора года. У нас был свет и вода по графику. Газ был только у жителей столицы. Мы были страной-банкротом. Я помню, на первой встрече Кабмина министр обороны сказал, что завтра не будет чем кормить солдат. Министр финансов ответил, что даст под залог свой дом в банк.

У нас была коррупция, теневая экономика. Страной руководил криминальный мир. И мы хотели решить эти проблемы. Поэтому начали комплексное реформирование - проводили реформы в нескольких секторах параллельно. Я до сих пор считаю, что если говорить о реальной борьбе с коррупцией, то это единственный выход.

- С чего вы начали реформу МВД?

Мы оптимизировали ресурсы. В структуре правоохранительных органов Грузии было много отделов, которые дублировали друг друга. К примеру, по два департамента в МВД и МО вели расследование в отношении борьбы с наркотиками. Мы подчинили все правоохранительные структуры Министерству внутренних дел. Всего было 90 тыс. человек. В течение двух лет мы сократили штат до 30 тыс. Этого достаточно для функциональной работы. Это освободило бюджет.

- Как пилотный проект в Грузии было избрано ГАИ?

- Одним из главных задач для нас было научить население уважать милицию. Ее репутация была ниже, чем ноль. Сотрудники ГАИ являются лицом государства. Из всех правоохранительных органов с ними населения имеет контакт чаще всего. Мы решили, если люди начнут доверять ГАИ, то постепенно и всем правоохранительным органам.

Фото: autocentre.ua

Мы уволили 16 тыс гаишников за ночь. Власти, которая встала на волнах Революции роз, нужно было продемонстрировать гражданам, что ситуацию в Грузии можно изменить, и доказать системе, что пришло сильное руководство, которое будет принимать жесткие решения при необходимости.

В течение трех месяцев, пока мы реформировали ГАИ в патрульную полицию, на дорогах не было никаких служб. Поверьте, ситуация не обострилась. Работников ГАИ в Украине и Грузии даже не хочу сравнивать. У нас каждые сто метров стояли блокпосты. Шоферы просто выбрасывали деньги в спичечных коробках через окна автомобилей, даже не останавливаясь. Милиционеров называли псами.

Мы создали патрульную полицию. Это были молодые, улыбающиеся парни и девушки в новых униформах, на новых машинах и с новым оборудованием. Они были очень плохими полицейскими. Но не брали взяток, штрафовали всех очень строго, помогали всем. Когда останавливали пьяного водителя, то забирали права, но привозили его на государственной машине домой. Снимали кошек с деревьев для бабок. Почему? У нас не было иллюзий, что новая патрульная полиция за день искоренит криминал в государстве. Это был маркетинговый продукт, инструмент, чтобы показать, какое государство мы бы хотели построить. Мы стремились, чтобы нам поверили. Через два года реформирования уровень доверия к полиции составил около 60%, а через десять - 84%. Только в Финляндии или Норвегии милиции доверяют больше.

- Ваша страна была банкротом. Очевидно, что только через оптимизацию вы не смогли бы улучшить материально-техническую базу?

- Мы сумели убедить ПРООН, фонд Сороса, частный сектор Грузии создать фонд поддержки реформы полиции, из которого финансировали закупку униформ, машин, оборудования и полугодовые зарплаты.

Я бы не смогла требовать качественной работы от сотрудников патрульной полиции, если бы не обеспечила их минимальным. Также, когда даешь новый продукт стране, он должен быть упакован. Вы бы кулы iPhone, если бы он выглядел как Nokia 1996 года?

Невозможно, чтобы общество уважало полицейских, если они не будут иметь самоуважения. Поэтому мы дали им хорошую зарплату. В течение двух лет заработная плата выросла в 15 раз. Сначала она составляла - $35, потом - достигла $1000. Не поднималась лишь у министра и его заместителя, и я считаю, что это честно. $1000 - это уже неплохо, но все равно меньше, чем стоит труд полицейского, поэтому мы компенсировали еще и другими способами.

Относительно униформ и машин, то это экономный проект. Был объявлен конкурс на покупку униформ, которые изготавливают в Грузии, чтобы стимулировать национальную экономику. Мы сказали, что если на фабрике работают беженцы, то возьмем формы, даже дороже. Всегда надо помнить, что изменяя одно, всегда есть возможность повлиять на другое. И этот случай не надо опускать, чтобы не начинать каждый раз сначала.

Покупка новых автомобилей нам стоила немного дороже, чем пользованных. Мы заключили лизинговый контракт со Шкода, Опель, Фольксваген.

Кроме этого, оказалось, что реформы приносят деньги. Как только мы завершили первую радикальную фазу реформы МВД, бюджет Грузии увеличился в 7 раз, а в течение двух лет - в 20. Экономика выросла вдвое. Это потому, что мы смогли искоренить коррупционные сделки, справились с теневой экономикой и рэкетом.

Также, в конце второго этапа реформирования МВД начали строить стеклянные полицейские участки. Несмотря на то, что уровень безопасности в Грузии стал выше, среди населения не было восприятия безопасности. Посадив полицейских за стеклянными стенами, незащищенной спиной к улице, демонстрировали людям, что ситуация изменилась. Также, вокруг участков мы строили парки. Сначала их все обходили. Через несколько месяцев они стали людными. Так мы сделали полицию частью повседневной общественной жизни, которой не нужно бояться, с которой можно жить.

Изменяя здания на новые, мы сэкономили 23% расходов на содержание. Эффективность работы полицейских выросла на 38%, потому что была изменена система кабинетов на общие рабочие территории. А в таких условиях время является действительно рабочим.

Мы не прекращали строительство стеклянных участков даже во время войны с Россией.

Фото: operkor.wordpress.com

Все понимали, что у Грузии нет шансов на победу. Однако приоритетом МВД во время военных действий было контролировать панику, иммиграцию, мародерство и рост криминала. Полиция показала гражданам вне зоны конфликта и в некоторых случаях на территории военных действий, что государство не распалось, власть функционирует. В 2008 году мы достигли уровня, когда не приносили штрафы домой - все было в цифровом формате. Во время войны издали указ, что продолжаем штрафовать строже, чем обычно, и справку о размере наказания приносим в дом, чтобы люди видели полицейского в грузинской униформе, функционера, который служит. Это помогло. В Грузии во время войны и после не было ни одного случая нападения на русскоязычное население, мародерства. Даже уровень хулиганства не поднялся.

- После окончания войны в Грузии было множество незаконных формирований. Как МВД смогло сказать, что они уже сделали все необходимое и теперь носить оружие будут только представители правоохранительных органов?

- Часть партизанских движений - это агентура. После войны они похищали людей. У нас не было уверенности, что мы справимся с этими формированиями. Однако не хотели с ними договариваться, потому что проблема никогда бы не решилась. Мы блефовали.

Для понимания, что не все в реформировании было так красиво, скажу, что на первую спецоперацию против великой криминальной группы, которая занималась наркотрафиком, полицейские не пришли. Был министр с шестью охранниками. Он не мог повернуться и уйти. Охранники с министром выполняли спецоперацию. К счастью, тогда никто не погиб. Пятьдесят вооруженных преступников подумали, что есть засада. Они растерялись. Их было арестовано. После этого полицейских, которые не пришли на задание - также.

Когда мы конфисковывали дома воров, сначала была мысль - продадим, потому что нужны деньги. Никто не купил за мизерные средства. Испугались, потому что поняли, насколько их до сих пор боится население. Что мы сделали? Открыли полицейский участок в доме вора, чтобы показать, кто новый хозяин.

У нас не было физической силы, чтобы справиться с парамилитарными группами. Нас бы перестреляли. Мы только начинали реформу. Так что с ними воевали, как могли.

- Вы рассказали, что полицейские не появились на спецоперацию. Поскольку все департаменты подчинили МВД, не было внутренней конкуренции, оснований?

- Сначала криминальная полиция подставляла патрульную. Мы не знали, что делать. В один очень плохой день после очередной ужасной подставы я уволила патрульных полицейских. Да, они были жертвами. Но мне не нужны были слабые полицейские, которые не могут отстоять свои права. Представителей криминальной полиции было направлено в изолятор на десять дней как административная санкция. Явные подставы закончились.

Также, когда общество начало любить патрульную полицию, то другие правоохранительные органы ее возненавидели. Но эта внутренняя конкуренция изменила систему. Другие, даже не осознавая, пытались подражать качестве патрульной полиции. Все другие отделы МВД, кроме ГАИ, мы не меняли за день. Правда, арестовали несколько сотен.

Выяснилось, что не зарплата главным образом мотивирует полицейского или чиновника, но статус и уважение.

- Госпожа Эко, в разговоре вы заметили, что компенсировали недостаточную заработную плату еще и другими методами. Какими?

- Мы подумали, что для некоторых сотрудников полиции давать премии - это неэффективно. Деньги быстро тратятся, и о вознаграждении забывается. Давали их семьям путевки, скажем, во Францию. Они эффективно отдыхали. Поскольку у нас была война, полицейские почти не выходили в отпуск. Кроме этого, в течение года жена сотрудника полиции всем рассказывала, как было здорово. Так что это не забывалось.

Также, однажды я дала министру список рядовых полицейских, у которых был день рождения. Попросила позвонить им со своего мобильного и поздравить примерно в 22.00 ч. Именно в это время они, наверное, празднуют вместе с друзьями, родными, и неожиданность - приветствует министр. Это порой может быть важнее, чем $100 купюра. Уважение и благодарность является самой большой мотивацией для многих, конечно, при наличии достойной зарплаты.

- У вас есть полицейские поликлиники?

- Мы отказались от этой советской практики. Это неплохо. Просто очень дорого содержать лечебные учреждения на качественном уровне. За то, что было около 8 тыс. спецназовцев, которые принимали участие в военных действиях, у нас была потребность в мобильных поликлиниках. А для остальных полиции и их семей мы внесли страховку.

Я считаю, что практика милицейских поликлиник была нечестной. Многие из этих больниц были в крупных городах, так что 30% работников полиции из отдаленных регионов не имели возможности госпитализации.

Второй аргумент отказа от полицейских поликлиник - стимулирование грузинской экономики. Мы дали большой заказ сектору, который развивался в Грузии.

- Вы имели немало встреч в Украине, как с работниками милиции, так и молодежью. Что нам препятствует в реформировании?

- Простите за откровенность, но порой со стороны виднее. Я уже второй раз в вашей стране. Меня поразило большое количество очень хороших идей и в правительстве, и в МВД, но у всех пессимистические настроения: не сможем, не стоит, кто-то другой, мы будем готовиться, подождем, когда наступит подходящий момент. Возможность мы теряем каждый день.

Когда мы реформировали ГАИ, весь мир говорил - не надо, самоубийство. Неправда, удалось. Нужно вынести урок из опыта реформирования в Грузии, что можно делать сумасшедшие вещи.

Эка Згуладзе. Фото: mvs.gov.ua

И не надо недооценивать роли общественности, если нет политической воли. В Грузии культурно нет активизма. Это считается дурным тоном. А у вас есть. Однако большинство людей в ловушке процесса, который сами придумали. Я не знаю, сколько стратегий и программ у вас пишется параллельно. Это же никуда не ведет. Это препятствует людям, которые действительно хотят что-то делать. Найдите способ лучше организоваться. Я не вижу конкретики в мыслях и действиях лиц, с которыми встречалась.

Украина имеет гораздо лучшие предпосылки для реформирования. У вас нет проблемы квалифицированных кадров, что была в Грузии. Я никогда не забуду: в первый год проведения реформ мы учились IT-технологиям в Эстонии. Тогда спросила у премьер-министра, почему они объединили Конституционный и Верховный суды. Он ответил, что у них нет столько хороших юристов.

Нужно порой слепо верить. Даже если компетентный руководитель и хорошо написанный проект, но участники сомневаются в возможности его реализации, ничего не получится. В Грузии пришло молодое поколение к власти, в частности я - в МВД в 26 лет, потому что люди старшего возраста уже не имели надежды на изменения в государстве. Но, веря, блефуя, даже не понимая возможных последствий некоторых поступков, нам удалось осуществить реформу.

Оксана Загакайло

источник: http://ipress.ua/ru/articles/ukrayna_kazhdiy_den_teryaet_vozmozhnost_reformyrovat_mylytsyyu__eksmynystr_mvd_gruzyy_90254.html